Читаю.

Элизабет Гилберт "Ешь, молись, люби."
Так получилось, что сначала я посмотрела фильм , просто потому, что не подозревала о существовании книги. Фильм мне понравился, еще и Джулия Робертс в главной роли. И тут, оказалось, что фильм снят по книге. А еще оказалось, что это именно тот, очень распространенный случай, когда книга во много раз превосходит фильм. Не потому что фильм слабый, нет... Как показать на экране мысли, которых так много, переживания, копание в себе и поиски себя? Книга, только книга способна на это... А этой книге масса моментов мудрых, поучительных, заставляющих задуматься о своей жизни , примерить к своей жизни и взять на заметку... И тема поиска  Света  в себе мне очень близка, я именно так смотрю на жизнь : все внутри, и Бог, и рай и ад.

Джон Голсуорси  Сборник рассказов "На Форсайтской бирже".
Кажется, я где-то уже упоминала о том, что Голсуорси один из самых любимых мною писателей. Его "Сага о Форсайтах" зачитана мною до дыр в прямом смысле - пришлось покупать новое издание (правда, перечитываю все равно старое, мне больше нравится украинский перевод). Рассказы о героях "Саги", дополнительная, так сказать, информация. Это, как встреча со старыми знакомыми, когда узнаешь новые истории из их жизни.

В праздники не особо много времени было на чтение, буду наверстывать. Недавно зашли с мужем в книжный, купить книгу Ремарка для сына - еле вышла ...

На полке с современной украинской литературой прибавилось книг.
На этом все.

P.S.  Чуть про памятник не забыла...

Нью-Йорк. США.

Дзвенять у відрах крижані кружальця...

Дзвенять у відрах крижані кружальця.
Село в снігах, і стежка ані руш.
Старенька груша дихає на пальці,
їй , певно, сняться повні жмені груш.

Їй сняться хмари і липневі грози,
Чиясь душа, прозора, при свічі.
А вікна сплять, засклив мороз їм сльози.
У вирій полетіли рогачі.
Дощу і снігу наковтався комин,
і тин упав, навіщо городить?
Живе в тій хаті сивий-сивий спомин,
улітку він під грушею сидить.
І хата, й тин, і груша серед двору,
і кияшиння чорне де-не-де,
Все згадує себе в свою найкращу пору.
І стежка, по якій вже тільки сніг іде...
                                                    Ліна Костенко

Вот в чем вопрос...

Лента забита фотографиями вчерашних купаний...
Я в этом вопросе согласна с тем священником, который говорил : " Люди! вы ж там без фанатизма... подумайте, где Иордан, а где Днепр!"
В связи с этим, вчерашняя картинка. Я, повторюсь, живу, практически, на берегу озера. Если точнее, то через дорогу, но из окон все прекрасно видно. Смотрю вчера: народ собирается, прорубь готовят, скоро все начнется...
Дети мои пошли посмотреть на действо. Мимо проходят два молодых хлопца, заинтересованно наблюдают за происходящим.  Вдруг, один решительно поворачивает к берегу, решительно снимает шапку, куртку, шарф, свитер ... стоит пару минут на морозе и, не менее решительно, одевает свитер, шарф, куртку, шапку... И оба уходят.
Занавес.

Гуцульске різдво.

Ви тільки подивіться на цю красу!
Дух перехоплює і серце стає!

Наталія та Роман Юсипчук.  Живопис по склу.

Про кутю, но больше, про макитру.

О нашем традиционно-рождественском столе рассказывать не буду, во избежание несчастных случаев. При взгляде на этот стол, процесс пищеварения начинается так резко и интенсивно, что как бы чего не вышло. Ну правда, люди, это же реально можно слюной подавиться...
Расскажу лучше про украинскую кутю (с западняцким уклоном).
Настоящая кутя готовится в макитре, название этой посудины говорит само за себя : тереть мак. Мы делаем все по правилам и перетираем, предварительно запаренный  мак, именно,  в макитре. Можно, конечно, воспользоваться кофемолкой, но это уже не то:). Макитра внутри имеет шероховатую поверхность и когда по ней "гоняют" макогоном мак, лучше выделяется маковое молочко. Ну и сам процесс наполняет праздничным настроением и чувствуется причастность к предкам, которые вот так, столетиями, гоняли мак по макитре.  Макитра, вообще, посуда особенная, в ней, в старину, делали практически все: заводили тесто, терли творог, мак, травы, чеснок, подавали на стол пироги и вареники. Наша старая (еще бабушкина),  два года назад треснула и теперь у нас новенькая, расписная.

К маку добавляем запаренную холодную пшеницу (ободранную), поджаренные и измельченные грецкие орехи, изюм и мед. Все это дело слегка разводится холодной кипяченой водой.
Есть и другие варианты: добавляют еще халву, конфеты горошком, сухофрукты - кому что нравится.
Сегодня, на Святвечер, кутя будет стоять во главе стола и мы начнем с неё праздничный ужин.
Вот так, просто из макитры. И завтра тоже.
Щасливого Різдва і смачної куті!

Зимнее, прогулочное...

Все, как сказал поэт: и мороз, и солнце, и чудесный день! И воздух искрится снежными пылинками и на земле даже есть снег. Немного, но есть.

Надолго или нет, но зима у нас.

О сути.

Я тут снова со стихами... Рождество идет, и суть его, точно,  не в двенадцати блюдах на столе...

                     

                             *********                   

Городок Вифлеем - несколько узких улиц.
Люди ходят больше пешком. Личный транспорт - упрямый ослик.
За работу берутся сразу, как только проснулись.

а Спасение ходит рядом, среди олив низкорослых.

Этого не понимают. Да и мы, подумай, могли б ли
позвать Спасение в гости, напоить языческим чаем?
Чтобы его заметить нам нужно знать, что погибли.
Мы, конечно, погибли, но этого не замечаем.

Мы слышим колокола из ближайшей церквушки,
но история Рождества - бессловесная пантомима.
Молодым рассказали, что в церковь ходят старушки
и молодые спокойно проходят мимо.

Конечно, они состарятся. Но разве в этом проблема?
Единство Истории в том, что, мысли о смерти отбросив,
также спокойно люди по улочкам Вифлеема
проходили мимо пещеры, у которой сидел Иосиф.

А то, что внутри пещеры что-то светилось,
и ангелы, словно птицы, нахохлясь, на ветках сидели,
какое жителям дело - скажите на милость,
в жизни столько забот и, к тому же, нервы у всех - на пределе.

                                                                 Борис Херсонский

                                     ************** 

Если только представить, хотя бы на пять минут,

Что его изобьют плетями, потом распнут,

В этот маленький лоб вопьются шипы, как жала –

Зарыдаешь. Подумаешь – лучше бы не рожала,

Чем смотреть, как по пыльному дереву кровь течёт,

Чем давить изнутри в небо рвущийся хриплый вой…

Но пока Он тебе улыбается, все не в счёт,

И ладошками – целыми – палец хватает твой.

Засыпай, моё сердце, на ложе из пряных трав,

Вырастай, мое солнышко,

Смертию смерть поправ.

                                                     С+К+

В мерцании звёзд и сетях паутинок...

В мерцании звёзд и сетях паутинок, 
В пути, убегающем вдаль синевой, 
В историях старых меж слов и картинок 
Я вечно искал свет особенный свой. 
Сквозь чащи и улицы, толпы и тени
Он вел меня тихо, мерцая, звеня.
Порой угасая от злобы и лени –
Всегда возвращался, прощая меня.
Манил, появляясь – то ближе, то дальше,
В церквях и трущобах, молитвах и снах.
В нём было так много – и не было фальши,
И я забывал про тревоги и страх.

В глазах у котов благодарных бездомных,
На бликах снегов гималайских вершин,
В сердцах, что горели, как горны и домны,
В огнях баррикад и пылающих шин,
В свечах у посольства, кострах похоронных,
На кухне у друга в конфорке печной,
На трассах ночных и холодных перронах
Струился мой свет бесконечной волной.
И были потери, и слёзы, и ямы,
Под всадником бледным скрипело седло.
Но где-то горел огонёк мой упрямый,
И он не сдавался,
И было светло.

Священный поток всеблагой, всемогущий,
Вращает колёса земных шестерён.

Я верю, что каждый, на свете живущий,
Особенным светом своим одарён.
Его не потушат ни ночи, ни зимы,
Ни черная ненависть болью немой.

Не бойся. Смотри: вдалеке негасимо
Он светит тебе по дороге домой.

                                                    С+К+