Про рамочку.

Свои школьные каникулы я проводила у бабушки,  в живописном украинском селе над Северским Донцом. Дома стояли на горе, а огороды и сады сбегали вниз, к реке, в которой мы полоскались с  утра до вечера, предоставленные сами себе. И, чтобы не тратить время попусту на обед, с этих садов-огородов и питались.
Вечером, управившись с многочисленным хозяйством, бабушка выходила на вечерние посиделки "на дубки", с такими же, как сама, соседками-подружками. Щелкали семечки, рассказывали житейские истории, обсуждали сельские новости.
Самой близкой подругой моей бабушки была баба Маня, по-уличному Манька-Царица. Прозвище свое она получила за красоту и стать - приметная была девушка, но главное - за длинную и толстую косу, которую в молодости выкладывала на голове высокой короной, обвив голову дважды.
Муж бабы Мани, тогда еще совсем не бабы, ушел на войну вскоре после свадьбы, сложил там голову, не оставив молодой вдове ни сына, ни дочки. Теперь, думая об этом, я не сомневаюсь, что сватались к ней, и наверняка, не раз, но прожила баба Маня всю жизнь одна-одинешенька, значит, были на то у нее свои причины.
Несколько лет назад потянуло меня поехать, посмотреть на места своего летнего детства. На месте бабушкиного дома уже и не было ничего, только яма от погреба да густой спорыш, всегда устилавший двор густым прохладным ковром. А домик бабы Мани стоял целый, недавно она его покинула. Зарос, конечно, бурьяном по самую крышу, дверь не заперта, я и не устояла...
Дом точно такой, как был у моей бабушки и у доброй половины всего села:  две комнаты, которые назывались просто - передняя и задняя.  В передней всегда была печь, кухонный стол и хозяйская кровать под стеной, ну и рукомойник у двери. Задняя "чистая" комната - со шкафом, гостевой кроватью, с традиционной горой вышитых подушек, столом и телевизором, с дорожками на полу и красивыми занавесками.
В бабы Манином доме было пусто. В передней только несколько банок-склянок на печи; шагнула в заднюю и сразу почувствовала взгляд: с одинокого портрета на стене смотрела на меня баба Маня...  Царица. Красивое, совсем молодое лицо, подретушированное переездным фотографом, в нарисованной кружевной блузке, которой у нее отродясь не было и с величавой короной из кос.
"Ну, здравствуй, баб Маня".
На столе под портретом лежали листок с молитвой да церковная свечка, видно, остались после похорон. И рамочка. Маленькая резная рамочка, которую  искусно выпилил лобзиком  какой-то сельский умелец.  И больше ничего.

" Ну вот, будет теперь память. Меня, наверное, ждала."